[Форум Rossia.org] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]
Отправлено
Константин Крылов 01:35:15 14/02/1999
в ответ на:
Старый вопрос, отправлено
Портос 19:25:59 13/02/1999:
Психологическая война против US – не такое уж невозможное дело. Разумеется, они это умеют делать куда лучше, чем мы. Они это, собственно, и делают: нам не приходится бояться, что «в случае ответа» они будут нас дубасить сильнее. Они и так уже бьют в полную силу. Итак, «психологическая война». Прежде всего, нужно иметь в виду, что главным психологическим ресурсом противника является его уверенность в себе, в частности –убежденность в своей правоте. Все остальное не имеет никакой ценности, если подорвано главное – самоуверенность и самообладание. Подорвать эту убежденность можно разными способами. Например, можно культивировать деструктивное недовольство американцев своей страной и самими собою. Здесь важно понять, что никто, никогда, ни в какой ситуации (даже шейх Кувейта) не считает себя стопроцентно довольным жизнью. Более того, в развитой и богатой стране можно найти не меньше поводов для недовольства, нежели на Гаити или в Таджикистане – надо только поискать. Человек всегда (ну, почти всегда) всегда хорошо понимает, плохо ему или нет. Но он не всегда понимает, НАСКОЛЬКО ему плохо (или хорошо). Человек не видит ГЛУБИНЫ своей радости или страдания – точно так же, как он не видит третьего измерения, и мозгу приходится «вычислять» глубину, сравнивая между собой изображения, получаемые от обоих глаз. При этом человеку кажется, что он «воспринимает объем», хотя это и не так. Точно так же, он не может оценить силы собственных чувств, пока не сравнит их мысленно с другими чувствами (по типу «я разозлился как тогда, когда пролил кипяток на штаны»). Разумеется, ОЧЕНЬ сильные эмоции (как и ОЧЕНЬ далекие предметы) почти несомненны. Но «на средней дистанции» человек уязвим, здесь его всегда можно «накрутить», обмануть – скажем, представив ему его же легкое снижение настроения как недовольство, недовольство – серьезной проблемой, а проблему – трагедией всей жизни. Короче говоря, объяснить человеку, как плохо ему живется, и как плох он сам – не так сложно, если этим заниматься всерьез. То же самое верно и по отношению к нации в целом. При этом экономические и политические успехи Америки можно просто оставить без рассмотрения. Бить надо по чувствительным местам, а именно по ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ самооценке людей. Необходимо убеждать американцев в их НЕПОЛНОЦЕННОСТИ КАК ЛЮДЕЙ – показывая их им же как слабую, ущербную, внутренне прогнившую нацию. Если мы хотим нанести психологический ущерб US, нужно культивировать в американцах УНЫНИЕ, неспособность и неготовность бороться с трудностями, которые должны с самого начала казаться не просто тяжелыми, но еще и (психологически) ЗАСЛУЖЕННЫМИ. Единственным источником РАДОСТИ должно стать разрушение (саморазрушение и разрушение страны). Здесь, наоборот, стоит преувеличить «приятность» таких действий. Умелая пропаганда должна преувеличивать и гиперболизировать неудобства и неприятности американского образа жизни, постоянно смаковать это – и одновременно показывать, насколько здОрово, ПРИЯТНО и даже КРАСИВО заниматься РАЗРУШЕНИЕМ «этой проклятой страны». Разумеется, можно спросить, как это все выглядит на деле. Описать весь процесс в деталях невозможно: мы говорим о долговременой политике, проводимой в жизнь даже не сотнями, а тысячами отдельных АМ. Представим себе, что мы избрали своей мишенью американскую «политкорректность». При этом, критикуя «политкорректность», мы должны задевать не столько ее саму, сколько Америку и американцев, выставив их в максимально неблагоприятном свете в их же собственных глазах. Сузим задачу. Предположим, что тактической целью является американский феминизм как воплощение «политкорректного мышления». Еще раз сузим задачу. Возьмем только «первый такт»: самое начало кампании. Итак: 1. БЕЛАЯ ПРОПАГАНДА: Выходит книга профессора прикладной социологии Дж. Макгуэлла (увесистый солидный том в черном супере), где на большом статистическом материале доказывается, что американский феминизм – это прежде всего адекватная реакция на вырождение «мужской Америки», на «ослабление мужского духа», а также делается прогноз, что в середине следующего столетия политическая и экономическая власть в стране перейдет к женщинам. Разумеется, профессор должен быть вполне реальным, и книжку он должен написать сам. Его нужно просто найти (а найти такого несложно) и ненавязчиво помочь с изданием, а главное – с рекламной раскруткой книги. Через какое-то время можно начинать кампанию по продвижению книги на рынок, отрывки из «сенсационного исследования» должны появиться в «Ридерс Дайджесте», интерьвью с профессором – в одной из крупных газет, и т.д. Однако, не следует заходить слишком далеко. 2. СЕРАЯ ПРОПАГАНДА: Выходит фильм хорошего (но не самого известного) голливудского режиссера. Сценарий – в см. в Приложении. Привлечение внимания к фильму (хорошо бы – номинация на награждение в Каннах). 3. ЧЕРНАЯ ПРОПАГАНДА: Финансовая и иная поддержка возмущенной реакции «политкорректной общественности», проведения акций протеста против демонстрации фильма, и т.п. Все это должно задевать чувства среднего американца. Например, очень хорошим было бы выступление женщины-лидера феминистского движения, выполненное в стиле: «В этой стране отныне все будем решать мы, женщины. Мы не позволим вонючим самцам навязывать нам свои отвратительные шовинистические идеалы. Обезьяны должны знать свое место.» Дальнейшее – дело техники… ПРИЛОЖЕНИЕ: Возможный сценарий козлодейского фильма про Америку. Жанр: смесь фильма-катастрофы и психологического триллера. Обязательно множество киноцитат, "постмодернизм" однако, подача материала должна быть серьезной и "западать в душу". Первая часть фильма – скрупулезно, нудно, дотошно показывает домашнюю жизнь крупного американского политика (возможно, сенатор, председатель важной сенатской комиссии, и т.п.) Все демонстративно стилизовано под «Санта-Барбару» или что-то в этом роде. Внешне все очень прилично: семья, жена, дочка (лет 13-14). С виду отношения в семье идеальные. Немного показывается «внешняя сторона»: встречи с влиятельными людьми, политические прожекты, контакты с общественными организациями (в основном – разные движения за права меньшинств и пр.) Постепенно, однако, выясняется (это нужно подать намеками, но доходчиво), что жена с мужем не спит, при этом контролирует его жизнь, и всячески его третирует; что дочка постоянно дразнит папашу, вертя перед ним голой попкой; что сам сенатор физиологически не переносит всякие «меньшинства», с которыми вынужден иметь дело, а также негров (и заодно уж евреев). И так далее. Все это, однако, должно быть подано ненавязчиво, намеками. Главное здесь – гнетущее настроение, которое должно постоянно сгущаться и сгущаться до середины фильма. В конце концов, у главного героя, доведенного до состояния нервного срыва семейством и работой, случается легкий инфаркт. Он попадает в больницу – всего лишь на три дня. За эти три дня все и происходит. Середина фильма – собственно катастрофа. Она должна быть крайне нелепой, и начинаться с каких-нибудь пустяков. Скажем, развязывается абсолютно искусственный скандал на пустом месте по поводу сомнительных связей какого-нибудь политика с какой-нибудь строительной кампанией. Скандал неожиданно разрастается, и вот уже газеты орут о кризисе представительной власти в Америке (и это на фоне всеобщего благополучия). Тут начинается экономический спад, а также внешнеполитические неудачи. Каждое из этих обстоятельств нисколько не фатально, но все в целом действует крайне угнетающе. Американский президент (на самом деле – запуганный неврастеник с гипертрофированным комплексом вины) совершает самоубийство. Далее – общеамериканская паника, раздуваемая прессой и TV до невиданных размеров. Засим следует биржевой крах. Ситуация становится уже по-настоящему серьезной, но политики продолжают играть в свои игры, а масс-медиа все подбрасывают поленья в костер. Вице-президент объявляет чрезвычайное положение в стране. Тут уже до всех доходит, что «заигрались». Начинаются беспорядки в крупных городах… И так далее. Все это нужно показать быстро, «по нарастающей». Итогом должен стать натуральный хаос, горящие автомобили на улицах, стрельба и все прочее. Главный герой, возвращаясь из больницы в свой пригород на шикарном автомобиле, застревает на перегороженной баррикадой улице, его атакует толпа, машину разбивают, он сам спасается бегством. На улице валяется труп полицейского в форме. (Главный герой смотрит на этот труп, как на привидение). Дальше его пытается убить (из охотничьего ружья) негр, засевший в окне одного здания. Однако негра убивает кто-то еще, труп вываливается прямо к ногам сенатора. Тот (совершенно перестав что-либо соображать) машинально подбирает ружье, которое подкатывается прямо к его ногам. Дальше его преследует здоровенный пьяный араб с ножом. Он бежит, прячется, потом, загнанный в угол (это именно угол, причем там висит в овальном стеклянном колпаке красивый блестящий телефонный аппарат), совершенно очумевший, пытается отстреливаться (стреляет неумело, прижимая приклад чуть ли не к животу). Тем не менее убивает своего преследователя. В ужасе смотрит на труп, понимает, что это сделал он – поворачивается – видит телефонный аппарат – и звонит в полицию. Долго-долго не может дозвониться. Пока дозванивается, постепенно приходит в себя. Наконец, кто-то снимает трубку. Сенатор начинает объяснять, что он убил человека в ситуации самообороны… «Ты жив? Ну и чего тебе надо?» – слышит он с той стороны, после чего трубку просто бросают. Тут до него, наконец, ДОХОДИТ. Далее – он уже дома (как добрался, не показывается). Он входит в спальню жены, которая, закутавшись в одеяло, смотрит видео. Подходит к ней сзади, берет за волосы, вытаскивает из кресла, и бьет мордой об стену, бьет долго и с удовольствием, до кровавых соплей, потом ее насилует. Запирает ее в спальне, потом идет к дочке (она в ванной, плавает в мыльной пене) и трахает ее. (Та отдается почти добровольно, под конец явно получая удовольствие). Возвращается к жене, застает ее с телефонной трубкой в руках. Он улыбается, садится в кресло напротив, разваливается, раскуривает сигару, и смотрит, как она пытается дозвониться до полиции, до Ассоциации жертв насилия, до общественных организаций, до своих знакомых. Эта сцена должна продолжаться долго: она звонит, он улыбается и курит. В конце концов она, вся в слезах, перепачканная собственной кровью, медленно кладет трубку. Тут он встает, снова берет ее за волосы, и тушит раскуренную сигару о ее шею – медленно, с наслаждением. Еще несколько сцен из городской жизни, не связанных непосредственно с главным героем. (В частности, поджог здания феминистского общества и расправа над активистками. :) Последняя сцена: они, все трое, на фоне горящего и рушащегося города. Он – с ружьем, за плечами винтовка, дочка – с дамской сумочкой, из которой вываливаются патроны (это крупным планом), жена несет какую-то ручную кладь. Навстречу выбегает человек в приличном костюме и смуглым лицом (не негр, скорее араб) – за ним явно кто-то гонится. Увидев сенатора, он бросается к нему и кричит: «Я Сензар, Вы меня помните! Комиссия по расовой дискриминации! Они меня убьют! Бежим, бежим!» Сенатор широко улыбается, поднимает ружье и стреляет ему в живот. Крупным планом – развороченные внутренности. Жена и дочка сенатора быстро уносят труп за какие-то обломки, так же быстро обшаривают его. Крупным планом: жена сенатора пытается снять причудливое золотое кольцо, потом вынимает нож (кухонный, пилочкой) и с трудом отрезает палец. Так же быстро и воровато снимает кольцо и прячет себе за пазуху. Последний кадр: помолодевшее, счастливое лицо сенатора. Широкая улыбка, блестящие глаза: человек на своем месте.
Ответы и комментарии: