Интеллигенция о себе любимой (3). Возвращание к своей старой блевотине.


[Форум Rossia.org] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]


Отправлено Пионер 12:21:45 09/08/2000:

r08080081.jpg

 
Как и следовало ожидать, дискуссия интеллигенции о себе любимой стремительно вырождается в перебранку по выяснению, кто кого интеллигентнее.
 
Интерес представлет только письмо Сагалаева. Прораб «престройки» и «реформ» исполнил старый перестроечный репертуар (видимо, у НИХ это проходит по статье верности идеалам). Новой российской власти рассказывают, как она может залужить благоволение тов. Сагалаева. Если будет стараться и много работать над собой.
 
Но не надо пренебрежительно относится к старому интеллигентскому проституту Эдику Сагалаеву. Товарищ таким вот путем нравственного совершенствования окружающих за последнее десятилетие нажил миллионы доллларов, разумеется, США. И, кажется, непрочь продолжить это занятие.
 
 
———————————————————————————————————
 
«ИЗВЕСТИЯ»  №146 (2573J от 08.08.2000, cтраница: 8
 
 
Интеллигенция: страсти накаляются
 
Ни одна из тем, представленных на «Мнениях», — ни проблема реституции собственности, ни извечный вопрос о земле и воле, ни обсуждение насаждаемой сверху толерантности, ни вопрос, быть или не быть олигархам на земле российской, — не вызывала такой бурной реакции, как попытка серьезного разговора об интеллигенции. К дискуссии подключился такой мэтр, как Эдуард Сагалаев. Другие тексты представляются нам не менее интересными и вполне заслуживающими вашего внимания. Будем продолжать тему — пока людям есть что сказать.
 
Так что же с нами происходит?
 
 
Вопросы одинокого интеллигента
 
Эдуард САГАЛАЕВ
 
 
Мне небезразлично, что происходит в моей стране на рубеже тысячелетий. Я все перепробовал: бурно участвовал в политической жизни и впадал в апатию; хотел эмигрировать в другую страну или в свое подмосковное поместье; жаждал очередных перемен и терпел крушение очередных иллюзий.
 
Горько, но факт: эпоха сотворила из меня чудовищный конгломерат. Совок. Романтик. Циник. Делец. Конформист. Горбачевец. Ельцинист. Березовец. Примаковец. Растворяюсь в фон Триере, Альмодоваре и по-прежнему в Достоевском. Страдаю за народ. Жалею стариков, наших мальчиков в Чечне и чеченских детишек. На что-то надеюсь. И вот — Путин. Путин? Путин! Народ его выбрал. Какая теперь к черту разница, голосовал я за него или нет, до какой степени был использован административный ресурс опущенных ныне губернаторов, возводили ли его на трон Березовский с Таней, какие кошмары снятся по ночам нынешним кандидатам на нары. В словаре Даля можно выбрать корень его фамилии. Это — и путанье, путаница. Это — и путный (годный, изрядный, надежный). Это — и путник (странник, прохожий), и путевод (вожак, проводник для дороги). Нам теперь с ним жить. А ему — с нами. Как-то будем жить-поживать, товарищ Путин В.В.?
 
Хочется верить, что у нас с Вами уникальный исторический шанс. Вспоминаются Владимир Киевский, Иван Калита, Петр Великий, реформатор Александр. А также отцы американской Конституции, Франция 1848-го и де Голль, план Маршалла, послевоенные Германия и Япония. Хочется верить, что и Вы, обладая огромным кредитом доверия народа, высоким личностным потенциалом, предложите обществу оригинальные, свежие идеи и возможности решения наших трудных проблем. Нужны решения, отвечающие вызову времени. Куда Вы стремитесь, чего Вы хотите? Мне это очень важно знать.
 
Рассмотрим Ваши первые шаги, действия и заявления. В замутненном общественном сознании кристаллизуются следующие логотипы: «мочить в сортире», «диктатура закона», «властная вертикаль», «укрепление федерализма», «духовные и нравственные ценности», «когда был Вова маленьким», «мы спасаем мир от исламского фундаментализма и международного терроризма», «рост ВВП», «рубль крепчает, но лучше бы он слабел», «равноудаленность», «спешка хороша только при ловле блох»... Неплохо, совсем неплохо.
 
Я сидел в зале пленумов ЦК КПСС с задрапированным профилем Ильича, когда Вы выступали с речью о ежегодном Послании президента Федеральному собранию. Вы с горечью и тревогой говорили о том, что нация находится на грани вымирания. Демографическая ситуация страшная. Через 15 лет на Россию обрушится катастрофа. И я подумал: вот оно. Президент ухватил главную опасность, он пришел во власть, чтобы спасти своих и моих детей и внуков. Я должен, хочу и могу ему помочь!
 
Простите, Владимир Владимирович, но у меня такое ощущение, что Вы в моей помощи не нуждаетесь. Вы-то это переживете, я знаю. Но мне каково?! Вспоминаю свою работу в комсомоле, свежее дыхание гласности, свой бурлящий спорами «12-й этаж» с подростками-бунтарями, педагогами-новаторами, прорабами перестройки. Я видел их потом на баррикадах у Белого дома, встречаю и теперь в самых неожиданных ипостасях. Мэры и банкиры, профессор Гарварда и даже священник в сельском приходе. Это была закваска нового времени. Без них и им подобных ни Горбачев, ни Ельцин не провели бы своих реформ. На кого же Вы, молодой, энергичный, обаятельный президент, опираетесь теперь?
 
Когда я вижу Вас по телевизору в окружении восторженной толпы, читаю о назначениях Ваших земляков, сокурсников, сослуживцев, во мне поднимаются воспоминания о чем-то давно ушедшем в прошлое. Оглянитесь вокруг: сколько талантливой, умной молодежи, сколько опытных, в расцвете сил людей старшего поколения, готовых протянуть Вам руку поддержки! Нет, конечно, не такой уж я одинокий интеллигент. У меня много друзей и коллег, которыми я искренне горжусь. Но меня тревожит то, что многие из них из активной политики начинают вновь перемещаться на кухни и рассуждать о новой власти, новом президенте как о чем-то чужом и далеком, как об очередной упущенной возможности двинуть страну и общество по стремительно восходящей магистрали.
 
Пока интеллектуальная, деловая, энергетическая элита всей России Вам верит — позовите ее под свои знамена, дайте ей возможность реализовать себя. Но на Ваших знаменах должно быть что-то написано. А пока... Программы и намерения президента и правительства аморфны, полны общих мест и прописных истин, могут подвергаться разным толкованиям. Само ежегодное Послание Федеральному собранию не стало событием, не вызвало широкого общественного резонанса. И это не случайно. Программа Германа Грефа до конца понятна только тем, кто ее написал, и, возможно, самому Грефу. Доктрины внутренние, международные, военные, социальные устраивают всех, но никого не захватывают. И это — на фоне энергетического кризиса, экологических бедствий, заверений о том, что чеченская война — на долгие годы. Десятки тысяч оперившихся предпринимателей и просто самостоятельных людей шарахаются от приливов энтузиазма к страху: когда будут сажать и отнимать?
 
Я полностью солидарен с Вашим подходом к решению проблемы Чечни и в целом Кавказа. Но глубочайшее недоумение и депрессию вызывают у меня беспомощные версии событий в изложении Манилова-Ястржембского. Нужно по-другому разговаривать со страной и международным сообществом: честно, понятно и открыто. И Вас поймут. Ни на секунду не сомневаюсь, что Вы далеки от намерений ограничить свободу слова в России. Но неумные заявления и действия людей из Вашего окружения бросают тень сомнения на Вашу политику. Журналисты у нас и за рубежом обеспокоены: почему Вы не проявите здесь недвусмысленную, жесткую позицию, как это делал Ваш непростой предшественник? Вопросы, вопросы... Хочется думать, что во всей этой невнятице виновата пресса. Но я сам — пресса, и не самая тупая и зловредная. Причина не в этом.
 
И вот Вам первый ключевой вопрос, первая ключевая проблема.
 
Вы помните классика: идея сильна только тогда, когда она овладевает массами. В современном цивилизованном прочтении это означает, что не власть должна управлять обществом, а общество — властью, точнее, общество через выборы нанимает власть и через гражданские институты ставит перед ней задачи и спрашивает за исполнение. Можно мягче: власть предлагает обществу свои версии развития, а оно через известные механизмы одобряет их или нет. Только в таких вариантах источником власти может быть не царь, а народ, избиратели. Реальный прогресс обеспечивают общественная поддержка и согласие.
 
Возьмем конкретные примеры: федеральные округа, реформа Федерального собрания. Безусловно, Вы как президент имеете право учредить новые административные образования, назначить их руководителей. Но и некоторые персоналии, и конкретные действия лично у меня вызывают сильное подозрение, что Вы создаете подобие семи центральных комитетов бывших компартий союзных республик. Логично и просто: под генсеком — семь ЦК, под ними — обкомы в губерниях, горкомы и райкомы в городах и весях. Вместо партократии возникает бюрократия — извечный бич России: у нас сейчас 24 миллиона государственных чиновников, а в СССР их было 18 миллионов. Семи «персекам» выделяются дворцы, полномочия, бюджеты, аппараты. По Салтыкову-Щедрину: множатся легионы сорванцов, у которых на языке государство, а в мыслях — пирог с казенной начинкой. Мы этих первачей не выбирали, нам их не снять. Очень плохо, что они зависят только от Вас. А может быть, Вы от них.
 
Возможно, я ошибаюсь, и Вы хотите устроить все по германскому (замечательному) образцу. Пусть у нас тоже будут земли. Давайте превратим Приморский округ в некий Баден-Вюртемберг. Пусть, как в Германии, в высшую палату не выбираются, а назначаются представители от земель. Но есть одна тонкость: российская Конституция. И я сейчас даже не о букве (хотя и тут большие натяжки), а о ее духе. Всякие изменения в государственном устройстве должны производиться по воле народа и с его согласия, после широкого общественного обсуждения и последующего референдума. Мне жалко моих денег на окружных аппаратчиков, а вот на референдум не жалко. Тем более когда речь идет о таких судьбоносных вещах, как, например, вопрос о государственном устройстве, о земле, налогах, союзе с Беларусью, войне в Чечне.
 
Второй ключевой вопрос — судебная власть, или, как Вы говорите, диктатура закона. С помощью серии референдумов можно быстро и эффективно, обратившись напрямую к избирателям, улучшить российское законодательство. Это не только не выведет из политического оборота парламент, но придаст его деятельности больше смысла и силы. «Законы святы, да исполнители — лихие супостаты», — еще в XVIII веке говорил русский поэт Капнист. Сверхактуально. Но ведь мы давно поняли: нужны выборность судей, их реальная (в том числе и финансовая) независимость, суд присяжных, нужно решительно реформировать систему исполнения наказаний. Неужели и в третьем тысячелетии Россия будет гигантской зоной с миллионами паханов, петухов и вертухаев?! Неужели в нашей литературе наряду с прекрасной булгаковской Маргаритой будут оставаться актуальными мрачные образы Солженицына и Шаламова? И если на самом деле для президента приоритетна диктатура закона, почему ничего существенного в этой сфере не происходит? Пусть тысячи дрожат, а миллионы дышат спокойно — вот что это такое.
 
Презумпция невиновности — вот что такое диктатура закона.
 
А Вы хотите снимать губернаторов, если на них будет открыто уголовное дело. Да я Вам завтра не только на губернаторов и олигархов — на всех, кто не нравится, уголовные дела пооткрываю. А если дать волю тому, кому я не нравлюсь? Страшно подумать.
 
Пусть сидит в своем кресле губернатор-ворюга, пока после всех апелляций высшая судебная инстанция не подтвердит его виновность. В конечном счете общество, любящее справедливость больше булки с маком, этим утешится и успокоится.
 
Если позволите, третья ключевая проблема — бизнес, предпринимательство. Я верю и знаю, что Россия спасется предприимчивыми людьми. Дайте им волю, защиту, уверенность. Когда-то было модно создавать структуры, которые могли бы страховать иностранных инвесторов от политических рисков. Чиновники и наши олигархи дружно провалили эти затеи, не пустили в страну триллионы долларов, но поделили миллиарды. Что было, то было. Давайте теперь застрахуем наших отечественных инвесторов — неважно, вкладывают они 3 рубля в Сбербанк или выводят миллиарды долларов из-за рубежа к месту происхождения. Известные механизмы обеспечат страхование от всяческих конъюнктурных перемен, коррупции, местных самодуров и т.п. Есть мировой опыт. Есть опыт Лужкова, Росселя, Строева, Громова, Прусака и других — к ним идут и свои, и чужие. Главное — понимать, что деятельный капитал совершит революцию в экономике, технологиях, заставит работать в полную силу неистребимый российский интеллект.
 
Есть еще много ключевых проблем. Вопросов много. Ответов пока мало. Не у тех спрашиваете, Владимир Владимирович. Или не у всех. Вы только спросите — мы Вам ответим. Мы поможем.
 
От имени всех одиноких интеллигентов приглашаю Вас к диалогу.
 
 
======================================================================
 
Баттерфляй в унитазе
 
Не пора ли создать интеллиГЕТТО?
 
Георгий КУЗНЕЦОВ
 
 
В подборке за 3 августа лишь одно письмо — Сергея Магарила — немножко касается темы интеллигентского обнищания. Но не говоря об этом и шире — о люмпенизации нашего самосознания,- мы не сдвинемся с мертвой точки.
 
Прежде всего должен сказать, что в СССР интеллигенция была, и не только диссиденты или высоколобые ею были. Все относительно! Глядя на дибровских умников, штурмующих миллион, любой инженер 70-х поражается убогости их кругозора. В наше время не читать книжек, не знать элементарных вещей из истории было просто неприлично. А сегодня...
 
Если отбросить верхушку, успешно встроившуюся в рынок, и опустившихся на дно, то мы увидим, что большая часть интеллигентов ныне просто борется за выживание. И добро бы еще проблема была только в бедности! Интеллигента угнетает невостребованность его знаний, его ума, его неравнодушия — и не только властью, но и обществом. Вчера еще уважаемый коллегами и соседями, он обнаруживает, что по внешнему виду его принимают чуть ли не за шаромыжника. Окружающим он жалок — жить не умеет, но упорно не желает усвоить такие привычки, как лузгать семечки, материться, дымить в лицо собеседнику...
 
В годы перестройки интеллигент был желанным гостем в любом кругу. Знакомые «из простых» выспрашивали, что он думает о Горбачеве и демократии, уточняли насчет сталинских репрессий. С ним спорили, не соглашались, могли даже возненавидеть, но его замечали. Ныне он с его знаниями никому даром не нужен: у любого обывателя свое твердое мнение о политике, экономике и культуре.
 
Живя в доме, из которого съехали все, кто смог построить или купить более комфортное жилье, интеллигент замечает, как деградирует социальная среда. Горячей воды нет все лето, лифт отключается ежедневно, подъезд усеян шприцами — но никому до этого дела нет. Одни отгородились железными дверьми и прямо из парадной ныряют в авто, другие преспокойно добавляют от себя в процесс захламления дома и двора. Интеллигент, тщетно пытавшийся пробудить сознательность у жильцов, также замыкается в своей квартирке, где все богатство — книги, с трудом добытые в эпоху дефицита. Новые прилавки вызывают у него зависть, но где взять лишнюю двадцатку, не говоря уж о сотне?
 
Современный русский интеллигент также очень часто одинок в коллективе — близкие ему когда-то люди ушли в бизнес или поменяли специальность, а новому поколению «он кажется мамонтом». Вы скажете — сам виноват, почему не перестроился под требования рынка? Но интеллигент почему-то упорно продолжает верить, что не нужно всем становиться бухгалтерами, юристами и пиарщиками. Что учить детей литературе, лечить больных, обслуживать технику, проектировать здания — все это и многое другое не менее нужно людям и заслуживает не меньшей оплаты.
 
Сергей Магарил прав, говоря, что без борьбы за свои права интеллигенция совсем деградирует. Но ведь настойчиво выступать в СМИ — это тоже борьба! Потом, интеллигентам нужно еще найти друг друга в джунглях больших городов — поверьте, это не блажь. Если в Москве все же есть центры кристаллизации образованных и граждански непассивных людей, то в провинции они чаще всего даже не видят друг друга. НИИ вымерли, вузы превратились в заповедники для блатных, редакции почти всех СМИ согнулись под жесткой дланью местных феодалов... Интеллигент более чем когда-либо стал в провинции штучным товаром.
 
У меня даже была мысль о создании некоего «интеллиГЕТТО» — квартала для людей малообеспеченных, но желающих жить цивилизованно. Со сходными представлениями о порядке и нормах общежития они могли бы составить кооператив и построить себе несколько домов по типу МЖК. Может быть, живя в среде, где люмпенское поведение считается постыдным, их дети смогут вырасти более приспособленными и к рынку, и вместе с тем к наследию родной и мировой культуры?
 
А сейчас, поверьте, интеллигенту очень трудно сохранять в себе привычки, усвоенные когда-то. Ежедневно общаясь с людьми, чей лексикон и интонации напоминают в лучшем случае горьковских босяков, интеллигент постепенно сам перенимает их манеры. И его прежние знания, его фирменные словечки и обороты напоминают, как говорила Фаина Раневская, плавание стилем баттерфляй в унитазе. Задумывались ли об этом «продвинутые» молодые люди, вольно плавающие по Интернету?
 
Казань
 
 
======================================================================
 
ГНЕВНЫЕ ПИСЬМА ЧИТАТЕЛЕЙ
 
 
Интеллигентность как защитная реакция
 
Интеллигенция, мне кажется, умереть в нашей стране не сможет никогда. Никогда, к сожалению. Потому что интеллигентность — всего лишь оборотная сторона нашего же варварства. Такое же глубоко национальное порождение, как галерея упырей во главе государства.
 
Произвол власти по сути своей у нас не ограничен ничем и лишь меняет от эпохи к эпохе пределы и жанры своих проявлений, от мистического триллера опричнины до спектакля колхозной самодеятельности «Кукуруза — царица полей». В нашем царстве-королевстве колорит эпохи создается психологическими нюансами роли, избранной примадонной. В этом смысле Путин — этакий полковник Фрэнсис Чесней: «Мадам, я старый солдат и не знаю слов любви, но когда я увидел вас...» и т.д. Главный нюанс в путинской трактовке этого образа — неслышный метафизический хруст гебистского протеза. Попробуй отвергни. Калягин в наручниках. Мочить в сортире.
 
Интеллигентность — всего лишь естественная защитная реакция здравомыслящей части общества на абсолютное отсутствие логики, тупорылую жестокость и буддийскую безликость любой русской власти. У интеллигенции выработалась перфектность манер во имя неуязвимости. Большой мозг параноика. Ибо паранойя в России — не заболевание, а путь мудреца. Широчайшая эрудиция, чтобы давить интеллектом хищного пернатого мутанта со скипетром.
 
Интеллигенция неявно диссидентствует, но власть смотрит на это сквозь пальцы. И не может смотреть иначе, потому что убьешь интеллигенцию — убьешь диалектику власти, убьешь хранителя страха перед режиссером спектакля. Имеется в виду не таинственный выблядок вавилонской блудницы от серого кардинала, коротающий время в недрах московского метро через содомию с сионскими мудрецами. Нет, режиссер — это наше коллективное бессознательное. Страшен бунт народный, мы с товарищами посовещались, мы, Николай II, он товарищу отдавал наказ и так далее.
 
Интеллигенция не есть что-то, что может умереть. Просто последние десять лет властью как следует, т.е. как у нас следует — алогично и беспредельно, — не пользовались. Интеллигенции было не страшно и не интересно. (Она пробовала бояться бандитов на улицах, но для нее такой враг — пустяки. Бандит — это же всего-навсего подросший деревенский недоумок, купивший себе дорогие игрушки. Он понятен, он рубаха-парень с коротким мозгом, что дитя малое. Только мышцы крупные, убить может играючи.) Интеллигенция веселилась, теряла бдительность, вырождалась, осваивала компьютерные игры, богатела, нищала, заигрывала с богемой и чего только не делала, кроме своего прямого предназначения: делать вид, будто власть — это серьезно. Потому что царь Елкин, добродушный екатеринбургский пьяница демократических воззрений, самый трогательный и воистину человечный российский самодержец, на буку не тянул, как ни пыжился по телевизору щеки надувать.
 
Но ныне — уж не то. Похоже, кончились у отечественной истории вакации в Рио-де-Жанейро. Снова будем, покряхтывая, попердывая и харкая кровью, лезть в сверхдержавы. А в них не нужно лезть. Ими нужно быть. Издать рескрипт, мандат, указ, высочайшее повеление: «с завтрашнева дня считая, падвластныи нам земли гасударства расейскава, одна седьмая часть земной тверди, пусь будут не хуже амириканских или другой какой немчуры касоглазай, и так тому быть фпредь без всякава аграничения». А раз вновь запрыгал наш медный всадничек, то и змеюка под ним зашевелилась, и смотрит очкариком из газеты. Тотемы османской бессознанки незыблемы!
 
Спасибо за внимание,
 
Михаил МИТИН
 
 
Как все-таки узнать интеллигента
 
Реплика Германа Травина «Профессор Левада, вы не правы!» просто поразила своей неприкрытой неинтеллигентностью (разумеется, я выразился максимально мягко). Начиная с заголовка. Есть золотое правило: опасайтесь людей, заранее уверенных в своей правоте. «Случай Травина» — именно из этого ряда.
 
Г-н Травин ставит в упрек профессору «формальный и поверхностный подход» к анализу данных опросов общественного мнения, но в своих умопостроениях на редкость неглубок. Уже одно бездумное использование им расхожих, но крайне поверхностных клише типа «приватизация Чубайса», «ограбление народа Гайдаром» и «позорный дефолт Кириенко» показывает, с какого типа логикой мы имеем дело. И дело даже не в том, что целый ряд известинских публицистов не раз убедительно раскрывал несправедливость и вздорность этих клише. Дело именно в уровне интеллигентности. И как бы ни ссылался вышеупомянутый автор на как бы «ненароком» пришедшую ему на ум свою интеллигентную бабушку, а тем паче на «деда, который водил дружбу с Коровиным, Белым и Шаляпиным», очевидно, что слово взял так называемый «люмпен-интеллигент» — существо, считающее виноватыми в его бедах кого угодно, только не себя самого, а посему не знающее сомнений в бичевании неугодных.
 
Дважды в своем тексте г-н Травин всуе поминает имя академика Сахарова. Но Андрей Дмитриевич таким не подмога. Помнится, на одном из предвыборных митингов, когда его выдвигали кандидатом в народные депутаты СССР, он начал свое выступление: «...сегодня каждый честный человек...» — и тут же поправился: «простите, надо сказать — прогрессивный человек, я не имею оснований обвинять в нечестности тех, кто думает иначе...»
 
Вот и весь сказ.
 
Геннадий ДЕРНОВОЙ,
 
г. Протвино Моск. обл.
 


Ответы и комментарии:


[Форум Rossia.org] [Начало] [Написать ответ]