А вот чего. Вам понравится


[Форум Rossia.org] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]


Отправлено ilya 15:20:45 12/05/2000
в ответ на: Re:  Дышите глубже — вы взволнованы!, отправлено Пионер 15:12:31 12/05/2000
 
«Как мы шли через гусинские «Мосты» — Амбивалентность настроений. — Стыдно опускаться до уровня Гусинского. — Текст умер. — Журналисты и журналюги.
 
 
    Почтив 9 мая ветеранов Второй мировой войны, российские власти уже 11 мая продолжили почитание — на сей раз уже ветеранов Первой мировой, среди которых была весьма популярна патриотическая песня 1914 года «Как мы шли через варшавские мосты». Утром 11-го с участием представителей прокуратуры, ФСБ и налоговой полиции явился обновленный вариант патриотической песни — «Как мы шли через гусинские «Мосты», // Все красавицы бросали нам цветы».
 
    Важная особенность перехода через мосты заключается в том, что он никого не удивил и не застал врасплох. Сторонние наблюдатели давно уже могли заметить, что свободолюбивые СМИ «Медиа-Моста» со всевозрастающей отчаянностью поливают нынешнюю власть в совершенно негодных выражениях, рассчитывая, вероятно, испытать ее на незлобивость. Столь целеустремленные испытания довольно часто заканчиваются констатацией «Ты, Зин, на грубость нарываешься», после чего следуют долгожданные грубости — «Их села и нивы за буйный наезд // Обрек он мечам и пожарам». Тем более готовы к такому обороту дел были представители «Моста». Начиная с 1994 года начальники «Моста» каждые две недели с граммофонным однообразием исполняют скорбный хорал про то, как «Темные силы нас злобно гнетут». За пять с лишним лет трудно не усвоить слова и музыку столь регулярно исполняемой пьесы — достаточно включить граммофон, что и сделал на своей драматической пресс-конференции начальник «Моста» И. Е. Малашенко.
 
    В более развернутом виде стандартные малашенкины обличения строятся на использовании того обстоятельства, что природа СМИ, входящих в «Мост», изначально амбивалентна. С одной стороны, деятели «Моста» являются влиятельными политиками, посредством тонких и остроумных интриг увлеченно участвующими в политической борьбе и — в случае, когда эта борьба приносит весомые результаты — специально и с гордостью подчеркивающими свой важный политический статус. С другой стороны — в случаях, когда фортуна отворачивается от политических бойцов — те же мощные и влиятельные медиа-политики являются всего лишь представителями абсолютно неангажированной журналистики, чистыми художниками слова, гонимыми единственно за то, что они никогда не поступаются высочайшими требованиями журналистского долга. Переход от боевого клича «Будем мочить» к плачу по поводу «государственного произвола в отношении СМИ» совершается легко и непринужденно. В этом, впрочем, нет большой оригинальности. Бодрые молодые люди, смело и грозно обращающиеся с лохами и фраерами, обыкновенно теряют всю свою бодрость и, напротив, приобретают чрезвычайную плаксивость, лишь только столкнутся с актами государственного произвола в отношении братков.
 
    Удивление по поводу такой амбивалентности, а, говоря проще, полной логической непоследовательности — «добро, это когда я наезжаю, а зло, это когда на меня наезжают», — более подобающей простодушным готтентотам, нежели просвещенным дзэн-буддистам и специалиста м по части политической философии Данте Алигьери, никак не следует истолковывать как полное оправдание очередному «маски-шоу». Наезд — зрелище равно отвратительное, кем бы он ни исполнялся — Гусинским, Березовским, безвестными братками, агентами правительства etc. Более того: Гусинский — это Гусинский, а правительство великой страны — это правительство великой страны, постыдно ему опускаться до уровня своего оппонента, а именно это опущение в четверг и случилось.
 
    Но тут необходимо несколько уточнений. Рассуждать о том, как следовало и как не следовало поступать властям, вправе те, кто сами наездами-откатами не занимаются — подобно тому, как рекомендации касательно уголовной репрессии уместно выслушивать от благонадежных граждан, а не от тех, чьи отношения с УК весьма и весьма драматичны. Последняя категория лиц имеет единственное право — взывать о милости, и потому в этом вопросе деятели «Моста» — не собеседники. Что хотели, они уже давно сказали, и в весьма смелых выражениях, а потому выступать от лица всех СМИ им бы лучше не следовало.
 
    Другое дело, что и прочие СМИ, прежде чем обличать маскированные набеги, должны бы высказать свое отношение к набегам как таковым, от кого бы они ни исходили. Пожелание тем более уместное, что наезд-откатные подвиги «Моста» имеют вполне определенные последствия для всего журналистского корпуса. Читатели и зрители не обязаны самостоятельно разбираться в тонкостях внутрикорпоративных отношений Им достаточно видеть, как добросовестный анализ заменяется менее добросовестным интриганством, как наезд и разборка делаются главными жанрами журналистского творчества, как никто против этого не протестует. Достаточно, чтобы сделать вывод: все они одним миром мазаны. Достаточно, чтобы присвоить скопом всему корпусу прессы презрительную кличку «журналюги». Что сделали сами журналисты, чтобы не быть переименованными в журналюг? — очень мало, практически ничего. Молчаливо согласившись с правилами игры, введенными «Мостом» — «интрига — все, остальное лишь видимость», журналисты сами девальвировали свой труд. Читатели en masse давно отучились воспринимать журналистский текст, как собственно текст, т. е. читать его в прямом смысле и оценивать прежде всего на предмет соответствия фактам и логике. Текст давно уже интересен лишь изыскиваемым в нем подтекстом, а читательская работа заключается не в разборе фактов и аргументов, а в разгадывании того, с какой именно новой интригой кремлевского двора связано появление данного текста, кто его заказал, для чего и почему именно сейчас. Читатель превратился в разведчика, составляющего отчет Центру о том, «что все это значит». Прежде предполагалось, что ответ на этот вопрос должен давать журналист, за то ему деньги и платят. С обращением прессы в орудие наезда и превращением некогда самодостаточного текста единственно лишь в материал для выискивания в нем подтекста сам журналист, бывший некогда субъектом анализа, обратился в его объект. В «журналюгу».
 
    Сколько веры будет протестующему против маскированного набега соединенному голосу журналюгской общественности, предсказать нетрудно — граждане констатируют, что «ворон ворону глаз не выклюет». Во время первой чеченской кампании благонамеренные либералы все пытались убедить видных правозащитников дополнить свои воззвания одной-единственной фразой — «Да, Дудаев бандит и мерзавец, но нельзя же так», — а далее по тексту. Попытки были совершенно безуспешны, и очень жаль — с такой фразой позиция правозащитников приобретала бы черты хоть какой-то объективности и взвешенности. То же и здесь. Одно дело сказать: «В конфликте с информационными рэкетирами, позорящими журналистский цех, власть прибегает к отвратительным приемам, позорящим русское государство, и лекарство может стать хуже болезни». Другое дело воззвать: «Не дадим кровавым чекистам растоптать последний оплот святой вольности — свободолюбивую корпорацию Бобкова-Гусинского». В первом случае будут мнение журналистов, в втором — мнение журналюг. Можно выбирать.
 


Ответы и комментарии:


[Форум Rossia.org] [Начало] [Написать ответ]