К различным темам или зарисовки из одной еврейской книжки


[Форум Rossia.org] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]


Отправлено EVG. 12:10:02 18/07/2000:

 
Уважаемые господа!
 
 
Недавно случайно наткнулся на роман небезызвестного В.Гроссмана (интересно, это его настоящая фамилия или такой лихой псевдоним) «Жизнь и судьба» (М.: Книжная палата, 198J. Чертовски занимательная книжица. Все «положительные» герои – евреи, все «отрицательные» – русские, а войну выиграли только потому, что немцы еще большие ублюдки, чем русские. Не верите?
 
 
Вот например, как он описывает страдания молодого Эйхмана: (стр.418-419)
 
 
«… Все большие дороги в жизни были забиты шумной, жестикулирующей, враждебной ему толпой. Всюду он видел отталкивающих его быстрых, юрких людей с блестящими темными глазами, ловких и опытных, снисходительно усмехавшихся в его сторону…
 
        В Берлине, после окончания гимназии, ему не удалось устроиться. Директора контор и владельцы столичных фирм говорили ему, что, к сожалению, вакансия закрыта, а Эйхман стороной узнавал, что вместо него принят какой-то гнилой человечек неясной национальности, не то поляк, не то итальянец. Он пробовал поступить в университет, но несправедливость, царившая там, помешала ему. Он видел, что экзаменаторы, глядя на его светлоглазое полное лицо, светлый ежик волос , на короткий прямой нос, становились скучными. Казалось, их тянуло к длинномордым, темноглазым, сутулым и узкоплечим, к дегенератам. Не он один был отброшен обратно в провинцию. Это была судьба многих. Порода людей, царившая в Берлине, встречалась на всех этажах общества. Но больше всего эта порода плодилась в потерявшей национальные черты космополитической интеллигенции, не делавшей разницы между немцем и итальянцем, немцем и поляком.
 
Эта была особая порода, странная раса, подавлявшая всех, кто пытался соревноваться с ней умом, образованностью, насмешливым безразличием. Ужасно было безысходное ощущение живой и не агрессивной умственной мощи, исходившей от этой породы, — эта мощь проявлялась в странных вкусах этих людей, в их быте, в котором соблюдение моды соединялось с неряшливостью и с безразличием к моде, в их любви к животным, соединенной с их совершенно городским образом жизни, в их способности к абстрактному мышлению, соединенной со страстью к грубому в искусстве и быту... Эти люди двигали германскую химию красок и синтеза азота, исследования жестких лучей, производство качественной стали. Ради них приезжали в Германию иностранные ученые и художники, философы и инженеры. Но именно эти люди меньше всего походили на немцев, они болтались по всему свету, их дружеские связи были совсем не немецкими, их немецкое происхождение неясно.
 
Где уж тут было служащему провинциальной фирмы пытаться пробиться к лучшей жизни, хорошо, что он не голодал.»
 
 
А вот что такое антисемитизм по Гроссману: (стр.427)
 
 
1. В Германии – «В двадцатом веке обреченный гибели старый национальный уклад физически отсталых и неудачливых государств (а как же еврейский синтез азота и жестких лучей? Не помогло? – ЕVG.) зажег костры Освенцима, люблинских и треблинских крематориев. Их пламя осветило не только краткое фашистское торжество, это пламя предсказало ему, что фашизм обречен. К антисемитизму прибегают перед неминуемым свершением судьбы и всемирно-исторические эпохи, и правительства реакционных, неудачливых государств, и отдельные люди, стремящиеся выправить свою неудачную жизнь.»
 
2. В Советском Союзе – «Государственный антисемитизм – свидетельство того, что государство пытается опереться на дураков, реакционеров, неудачников, на тьму суеверных и злобу голодных. Такой антисемитизм бывает на первой стадии дискриминационным, — государство ограничивает евреев в выборе местожительства, профессии, в праве занимать высшие должности, в праве поступать в учебные заведения и получать научные звания, степени и т.д.»
 
 
А вот нравы наших полководцев: (стр.582)
 
 
«Нужно ли продолжать рассказ о сталинградских генералах после того, как завершилась оборона? Нужно ли рассказывать о жалких страстях, охвативших некоторых руководителей сталинградской обороны? О том, как беспрерывно пили и беспрерывно ругались по поводу неразделенной славы? О том как пьяный Чуйков бросился на Родимцева и хотел задушить его потому лишь, что на митинге в честь сталинградской победы Никита Хрущев обнял и расцеловал Родимцева и не поглядел на рядом стоявшего Чуйкова.
 
Нужно ли рассказывать о том, что первая посадка со святой малой земли Сталинграда на большую землю была совершена Чуйковым и его штабом на праздновании двадцатипятилетия ВЧК-ОГПУ? О том, как утром после этого празднества Чуйков и его соратники едва все не утонули мертвецки пьяными в волжских полыньях и были вытащены бойцами из воды? Нужно ли рассказывать о матершине, упреках, подозрениях, зависти? Правда одна. (Ага, еврейская, но она ниже по тексту – ЕVG.) Нет двух правд. Трудно жить без правды либо с осколочками, с  частицей правды, с обрубленной, подстриженной правдой. Часть правды – это не правда. В эту чудную тихую ночь пусть в душе будет вся правда – без утайки. Зачем людям в эту ночь их добро, их великие трудодни.»
 
 
И на десерт, о «незаконно репрессированном» старом чекисте Каценеленбогене: (стр.743-745)
 
 
«Это был поэт, певец органов государственной безопасности.
 
Он вспоминал великих чекистов, ценителей Вольтера, знатоков Рабле, поклонников Верлена, когда-то руководивших работой в большом, бессонном доме.
 
Он рассказал о многолетнем московском палаче, милом и тихом старичке-латыше, который, совершая казни, просил разрешения передать одежду казненного в детский дом…
 
…………………………………………………………………………………………….
 
И тут он заговорил не как певец, не как мыслитель, а как пророк.
 
Если смело, последовательно развивать систему лагерей, освободив ее от тормозов и недостатков, это развитие приведет к стиранию граней. Лагерю предстоит слияние с запроволочной жизнью. В этом слиянии, в уничтожении противоположности между лагерем и запроволочной жизнью и есть зрелость, торжество великих принципов. При всех недостатках лагерной системы – в ней есть одно решающее преимущество. Только в лагере принципу личной свободы в абсолютно чистой форме противопоставлен высший принцип – разум. Этот принцип приведет лагерь к той высоте, которая позволит ему самоупразднится, слиться с жизнью деревни и города.
 
После долгого молчания он сказал, что, может быть, через столетия самоупразднится и эта система и в своем самоупразднении породит демократию и личную свободу.
 
- Ничто не вечно под луной, — сказал он, — но мне не хотелось бы жить в то время.»
 
 
P.S. Никто не скажет лучше о еврее, чем он сам. Читайте, господа, подобные книжки и любите их (евреев) также нежно и ласково, как они нас.
 
 
С любовью к евреям, EVG.
 
 


Ответы и комментарии:


[Форум Rossia.org] [Начало] [Написать ответ]