[Форум Rossia.org] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]
Отправлено
Holger 00:10:00 11/07/2000:
Апрель 1999. Ноам Чомски, один из ведущих мировых лингвистов, также является одним из ведущих политических диссидентов. Профессор лингвистики Массачусетского Университета (где он преподаёт с 1955) постоянно высказывается на тему злоупотребления властью, в частности, в случаях, затрагивающих американские корпорации. Несколько раз его арестовывали, Ричард Никсон занёс его в список врагов. Чомски даёт бессчётное количество речей в год по всему миру, его расписание столь плотно, что нам потребовалось 15 месяцев для того, чтобы взять это интервью. И теперь, в 70 лет, Чомски всё ещё энергичен и экспансивен, немного застенчив и исключительно чистосердечен. Человек, которого всегда цитируют, Чомски как-то сказал: «Если бы законы Нюрнберга применялись сегодня, каждого послевоенного президента Америки пришлось бы повесить.» Ещё он сказал: «Обязанностью интеллектуалов является правду и выявлять ложь.» Интервью было взято в оффисе МИТ. Вопрос: По вашим словам, главными компонентами власти и контроля в Америке являются корпорации, правительство, средства массовой информации и PR индустрия. Но многим трудно поверить в ваши объяснения, потому что они не ощущают, что этот контроль настолько монолитен. Ответ: То, что вы описали, не является монолитным. Вы упомянули четыре отрасли власти, но внутри каждой из них существует множество конфликтов. Во-первых, корпорации конфликтуют между собой. И корпорации вовсе не являются одним и тем же с правительством. В: Но у меня сложилось впечатление, что многие люди думают, что вы говорите о существовании какого-то тотального заговора. О: Эти люди, наверное, из Гарварда. Это потому, что слово «заговор» для них ругательное. Если появляется что-то, что вам не нравится, есть несколько бранных слов, используя которые вы можете вытолкнуть это из области дискуссии. Если вы находитесь в городском баре, это один набор слов, но если вы образованный человек, то вы используете сложные слова, такие как «теория заговоров» и «марксист». Это просто способ столкнуть неприятный вопрос с повестки дня, чтобы иметь возможность продолжать наслаждаться нашей собственной счастливой идеологией. В: Значит, вы считаете, что элита не настолько скоординирована в своих действиях по воспроизводству системы, как в своих действиях по защите системы? О: Есть вопросы, по которым существует полное единодушие. Есть вопросы, по которым есть внутренние разногласия. В действительности, когда вы возьмёте какой-нибудь продукт, созданный СМИ, вы обнаружите, что те темы, по которым наличествует широкий консенсус, обычно не обсуждаются вовсе. Там, где есть дебаты, есть и обсуждение. Одним из последних драматических случаев было Многостороннее Соглашение по Инвестициям (глобальный экономический договор). По нему имелось почти полное единодушие корпоративного сектора, правительства, медийной компоненты корпоративного сектора и международных финансовых институтов. Все они поддерживали этот договор. Все они также отлично понимали, что общественности этот договор не понравится, поэтому они просто несколько лет держали это соглашение в секрете. Никаких дискуссий на этот счёт. То же самое случилось с NAFTA (Северо-Американское соглашение по свободной торговле). Те же институты поддерживали его, но они знали, что население будет не в восторге что в итоге и произошло. Поэтому они просто не позволяли обсуждать этот вопрос. К их унынию, проблема всё же вышла наружу благодаря общественному активизму и благодаря Россу Перо, который устроил суету вокруг этой темы. Так что полностью подавить дискуссию стало невозможно. А затем случилось нечто очень интересное. Основная пресса Нью-Йорк Таймс, скажем просто не дала никому возможности обсудить вопрос. Профсоюзное движение, например, имело свою позицию, но ему нигде не была дана возможность представить эту позицию. Профсоюзное движение заклеймили бранными словами: «старомодное», «незрелое», «упрямое», «ошибочное», длинная серия бранных слов. Здесь вы имеете полный консенсус среди элиты. И это верно для многих других вопросов. Давайте возьмём международную проблему скажем, войну во Вьетнаме. Здесь есть притворство пресса любит притворяться, что она храбро противостояла военным действиям. Это полная чушь. Если вы взгляните назад, она поддерживала войну единодушно. Не мерцал даже огонёк несогласия. Затем, по мере того, как начались дебаты внутри реальной власти на тему имеет ли смысл продолжать вроде, а не стоит ли война слишком дорого? в этот момент пресса разделилась также. Некоторые сказали да, нам приходится платить слишком много. Другие сказали нет. С другой стороны, позиция американского населения никогда не была выражена. Мы знаем, какова она была. Мы имеем широкие опросы общественного мнения. С того момента, как они стали проводиться, с поздних 60-х, и до ранних 90-х около 70 процентов населения считали войну фундаментально ошибочной и аморальной. Попробуйте найти эту точку зрения где-нибудь в прессе. Я искал всюду. Точка зрения 70 процентов населения не была выражена. Это касается не только СМИ. Это касается и науки, интеллектуальных журналов, деловых кругов и так далее. Как отметил Джордж Оруэлл много лет назад, есть несколько вопросов, которые не принято спрашивать. Он написал эссе, важное эссе, может быть самое важное эссе, которое он когда-либо написал и оно не было опубликовано, между прочим. Это было предисловие к «Ферме Животных», которую все читали в школе. Но никто никогда не читал никакого предисловия. А предисловие было о цензуре в Англии. Оруэлл сказал: «Это сатира на тоталитарное государство, но мы не должны впадать в самодовольство. То, что мы имеем в свободной Англии, не намного отличается.» Он сказал, что в свободной Англии есть много способов не дать высказать непопулярную идею. И он привёл два таких способа. Во-первых, пресса принадлежит богатым людям, у которых есть много причин не желать, чтобы определённые идеи были высказаны. Во-вторых, если вы получили хорошее образование, вы должны были усвоить, что есть несколько вещей, о которых просто не принято говорить. Одной из вещей, о которых не принято говорить, является то, что действия, которые предпринимает правительство Соединённых Штатов, могут быть фундаментально неправильными или аморальными. Об этом просто не принято говорить. И об этом не принято думать. И если вы хорошо образованный, респектабельный тип, такая мысль не может прийти к вам в голову. Для 70 процентов населения хорошее образование недоступно, и они могут видеть это. Потому что это очевидная истина. Это истина подтверждается снова и снова, в том числе и на важных примерах. Давайте возьмём неважный пример, а именно, тему, которая доминировала в новостях за последний год: глупые скандалы в Вашингтоне. Мы видим абсолютную одержимость элиты. Образованная элита всех спектров была полность одержима этой темой. Журналы, телевидение, всё. Публика не была заинтересована; она хотела, чтобы это всё прекратилось ещё год назад. На самом деле, раскол между мнением публики и одержимостью элиты стал настолько велик, что это даже вызвало некоторые комментарии, что необычно. Но этот раскол был очень отчётлив. Элита всё никак не могла получить вдоволь мягкого порно, а публике было наплевать. Если им нужно мягкое порно, почему бы им не найти его где-нибудь в другом месте. Они хотели, что бы Конгресс и исполнительная власть занялись бы наконец чем-либо серьёзным. Кому какое дело, если у парня был роман на стороне? В: Вы сказали, что истинный капитализм не работает, и что никто реально в него не верит; так что ложный капитализм это то, что имеет место в Америке, и что коммунистическая и социалистическая системы были переиначены элитой, пёкшейся только о своих собственных интересах. Какая экономическая и правительственная система по-вашему жизнеспособна? О: Никто никогда даже не опробовал такие системы как капитализм, социализм, коммунизм. Всё, что мы имели со времён Индустриальной Революции, было той или иной формой государственного капитализма. За последний век он был определенно подавлен крупными конгломератами ведущих корпоративных структур, взаимосвязанных друг с другом, формирующих стратегические союзы, управляющих рынками и так далее. И связанных с очень мощным государством. Так что это уже какая-то другая система называйте её как хотите. Рынки, управляемые корпорациями, в системе с могущественным государством. На самом деле, Советский Союз тоже был чем-то вроде этого. У них не было Дженерал Электрик, они более концентрировались на государстве, но во всех других отношениях это работало скорее как государственно-капиталистическая система. Работают ли такие системы? Да, можно сказать, что так. Например, Советский Союз был чем-то чудовищным, но его экономика имела высочайшие темпы роста, темпы роста, невиданные на Западе. В 60-е годы экономика начала приходить в застой и упадок, но в течение долгого времени они имели темпы роста, которые очень тревожили западных лидеров. Работает ли американская система? Да, в некотором роде. Возьмём, скажем, последние 10 лет. Один процент населения добывает себе средства к существованию подобно бандитам. Верхние десять процентов населения вполне преуспевают. Следующие десять процентов потеряли в чистой стоимости своего имущества, и чем дальше вниз, тем хуже становится ситуация. Хотя, конечно, в такой богатой стране даже относительно бедные люди живут приемлимо. Это не Гаити. С другой стороны, это экономическая катастрофа. Типичная семья в США работает, по последним оценкам, примерно на 15 недель в год больше, чем 20 лет назад просто чтобы продержаться на том же или даже на более низком уровне доходов. И это называется успехом в наиболее богатой и привелегированной стране мира? Но система работает. Я имею в виду, что мы сидим тут, не голодаем, так что что-то работает. Немного нечестно говорить обо мне, потому что я вхожу в те несколько процентов, которые, как я сказал, существуют подобно бандитам. Но большинство людей живут по другому. Так что это разнородный успех. В: Но видите ли вы путь, который... О: Да, конечно. Я не понимаю, почему мы должны иметь систему, при которой создаваемое богатство направляется преимущественно в руки крошечного процента населения. Также я не понимаю, почему система должна быть столь радикально недемократичной. Вы только подумайте, насколько она недемократична! Частная корпорация, скажем, Дженерал Электрик является в действительности чистой тиранией. Мы не можем ничего сказать о том, как она работает. Люди внутри корпорации не могут сказать ничего о том, как она работает, кроме того, что они получают какие-то приказы сверху и переправляют их вниз. Это и есть то, что называется тиранией. И когда подобные учреждения ещё и контролируют правительство, пространство для народного волеизъявления сильно сужается. На самом деле, в этом и состоит цель сокращения правительственных структур. В том, чтобы сфера решений принимаемых населением сузилась, а всё большее число решений принималось частными тираниями. «Правительство» это довольно интересный термин в американской политической мифологии. Оно представляется, как некий внешний враг, нечто, приходящее из внешнего космоса. Налоговая служба, собирающая с вас налог, воспринимается как враг, пытающийся украсть ваши деньги. Это закладывается в головы почти с младенчества. Но можно смотреть на дело иначе. Налоговая служба это инструмент, посредством которого вы и я решаем, как потратить наши ресурсы на школы, дороги и так далее. Какими бы недостатками не обладало правительство, а оно обладает многими, это институт, который люди могут в принципе, а иногда и в действительности, изменить. Так что то, что правительство сокращается, означает то, что сокращается роль народа. И неподотчётный частный бизнес неминуемо занимает место праительства. Почему мы должны это допускать? Предположим, что кто-то скажет вам: «Эй, теперь ты будешь подчиняться королю или рабовладельцу.» Допустим ли мы это? Я считаю, что есть лучшие системы. Демократия была бы лучшей системой. И есть много способов сделать страну более демократичной. Передача сети Интернет в частные руки это огромный удар по демократии. Это особенно драматичный случай, потому что создание Интернета было оплачено из общественных средств. Этот инструмент, разработанный обществом вначале Пентагоном, затем университетами и Национальным Научным Фондом был передан способом, которого никто не знает, частным корпорациям, которые хотят превратить его в инструмент контроля. Они хотят превратить его в домашний шоппинг-центр. И это, знаете, поможет им превратить вас в нужный им тип личности. А именно, в кого-то пассивного, апатичного, видящего свою жизнь только в свете потребления товаров и услуг. Зачем давать им могущественное средство по превращению вас в подобную личность? Особенно после того, как вы сами заплатили за это средство? Вот что происходит у нас прямо перед глазами. Можно ли было сделать всё по другому? Конечно. Интернет мог остаться тем, чем он должен быть: всего лишь общественным инструментом. Нужны усилия не просто разговоры, а реальные усилия по обеспечению доступа в Интернет не только богатым, но всем желающим. И это всё должно быть свободным от влияния Майкрософт или кого-то там ещё. У них нет никаких прав делать что-либо с этой системой. Они не сделали почти ничего для того, чтобы создать её. То немногое, что они сделали, было выполнено по федеральному контракту. И в общем случае может быть сказано тоже самое. Можно изменить многое. Возьмём, например, прожиточный минимум. Кампании по этому поводу ведутся во многих местах. Замечательные кампании, замечательная идея. Но если бы у вас была свободная пресса, она сообщила бы вам следующий известный факт. Если вы посмотрите на американскую историю начиная, скажем, с 1930-х, прожиточный минимум всегда будет следовать за производительностью. Производительность повышается поднимается прожиточный минимум. Что имеет смысл, если вы верите в капитализм. Это всё кончилось в 1960-е. Предположим, прожиточный минимум продолжал бы следовать за производительностью. Тогда сейчас он был бы в два раза выше, чем он есть. А почему бы было не продолжить то, что мы делали в течение 30 лет и что имеет ясный смысл в этом ведь нет ничего радикального. Если бы у нас была свободная пресса, это всё было бы на первых полосах газет. Но нет, ничего вы там не найдёте, потому что корпоративные СМИ, его руководители и хозяева, не хотят, чтобы эта тема обсуждалась. Почему это всё должно оставаться так? Мы свободные люди. Нам не нужно жить, опасаясь эскадронов смерти. Мы можем организоваться с тем, чтобы изменить всё это. В: По поводу всего вышесказанного, вы, кажется, являетесь человеком, к которому многие прислушиваются. Можете ли вы сделать что-либо, чтобы привлечь внимание медиа? О: Я многое сделал. Меня заключали в тюрьму за организацию подобных дел бесчетное число раз. Я организовал национальное сопротивление налогам; я был из тех, кто организовывал национальное сопротивление призыву. Мне угрожал длительный срок заключения. Это было настолько близко, что моя жена вернулась работать в школу, так как мы решили, что необходимо, чтобы кто-нибудь позаботился о трёх наших детях. Это верно, что я не уделяю слишком много времени на организацию всех этих дел. Когда-то я уделял больше времени, но должно же быть некоторое разделение труда. И я думаю, мы все пришли к выводу, что будет полезнее, если я займусь публичными выступлениями, появлением на мероприятиях по сбору денег и так далее. В: Пытаетесь ли вы на своих лекциях как-то наставлять, поучать людей? О: Нет. Люди обычно говорят: «Э, да он совсем плохой оратор,» и я даже счастлив, что это так. Если бы я даже умел поучать, я бы не стал. Я очень не люблю хороших ораторов. Потому что нельзя убеждать людей силой своей риторики. А нужно дать им возможность подумать о том, чего они в действительности хотят. Самый лучший способ сделать это просто сказать: «Почему бы вам не поразмыслить над этими вопросами?» Спокойно, без крика. «Подумайте над этими проблемами. Поймите сами, как их надо лучше решить.»
Ответы и комментарии: