О пользе теологии


[Форум Rossia.org] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]


Отправлено Егор Холмогоров 03:58:27 27/07/2000
в ответ на: Естественные науки и теология не пересекаются, отправлено Юрий Самохин 00:58:29 27/07/2000
 
>Но будучи сторонником раскола РосПЦ и РПЦ,
 
 
Простите, я не сторонник раскола РосПЦ и МП. Совсем напротив — я за как можно более скорое воссоединение всех, кто хотел бы быть настоящим православным христианином в недрах Православной Российской Церкви и под властью каноничного Патриарха Московского. Другое длео, что иерархия МП неканонична и проповедует ересь, а потому церковное общение с ней невозможно, но если нынешнее печальное положение МП изменится — я первый радостно буду приветствовать новообретенных братьев. Не думаю, что Вы вообще где-либо в РосПЦ найдете сторонников «раскола». Там есть только православные христиане, не желающие иметь ничего общего с ересью и беззаконием.
 
 
>вы с нелицеприятной жесткостью высказываетесь в адрес русской древлеправославной церкви, вопрос о благодатности в которой, кажется, уже был решен некоторое время назад в Русской православной церкви.
 
 
Здесь происходит маленькая подмена. Насколько мне известно, и в МП (как и в РПЦЗ) сняты и признаны как бы не бывшими клятвы на старые обряды, то есть уничтожены антиканоничные деяния Большого Московского Собора. Однако раскола старообрядцев никто не оправдывал, и не-раскольниками их никто не признавал. Ведь еще как минимум с возникновения единоверия говорилдось, что проблема раскольников не в обрядах, а в их расколе с Церковью, их уходе из Церкви. И от отмены клятв на обряды раскол никуда не исчез, напротив — в последнее десятилетие отношения старообрядцев-поповцев и МП значительно обострились.
 
Если же кто-то в МП признает благодатность старообрядческого раскола, то это — признак экуменического мышления. Рассуждая церковно такого суждения никак признать нельзя.
 
 
>Психологически такая жесткость понятна, но спроецируйте историю, к примеру, «катакомбной» церкви и Русской православной старообрядческой церкви (Белокриницкой епархии). Разве это, не догматически, Егор, а адаптационно, не один и тот же процесс? Разве это не попытка самосохраниться от нашествия иноплеменных обрядов, от насилия над духовным строем русского человека.
 
 
Перед каждой церковной группой, остающейся в меньшинстве встает соблазн «изоляционизма». Тут дело не в правоте или неправоте ее по сути.  Однако внутреннее здоровье этой группы как раз в том и состоит, чтобы она преодолела этот соблазн и при первой же возможности приобрела должный размах и масштабность деятельности. Многих катакомбников изоляция сломала и они выродились в сектантов-еретиков. А те, кто сохранил подлинно церковный настрой при первой же возможности влились либо в РПЦЗ, либо в РосПЦ, где катакомбным приходам предоставлена широкая автономия, при которой они, тем не менее,активно учествуют в общецерковной жизни и высказывают свое мнение по всем текущим вопросам.
 
 
 
>Для меня изоляционизм старообрядцев и неоизоляционизм РосПЦ в одинаковой мере элементы этнической истории России, своего рода подвижнический арьергард русского этноса перед нашествием глобализма и космополитизма. Но вы, вместо того, чтобы крепить ряды, поносите своих же «во Христе братьев», особенно в комментариях на работы А. Дугина, например, в отношении гари, (чтобы не впасть «в руки антихристовы»).
 
 
Ни о каком изоляционизме РосПЦ речи нет и быть не может. Принципиально антиизоляционистская, мало того — активно миссионерская установка, доминирует практически у всех ее представителей. Все кто может стараются сделать столько, сколько в их силах для того, чтобы возвратить русский народ, впавший в чудовищную апостасию, к Православию, причем для этого должны быть использованы любые рычаги — пастырские, просветительские, культурные, политические... Ни о каком отделении от русского народа неких «чистых» речи идти не может и не должно. И тем более не должно происходить изоляции от вселенского Православия, пусть и сохранившегося в самых скромных масштабах. Для меня крайне существенен тот факт, что англичнанин Мосс значительно лучше понимает что такое Православная Империя, чем многие самозванные «русские патриоты» и является русским патриотом в той же степени, что и англосаксонским...Для меня исключительно важно, что священники-американцы в РПЦЗ иной раз значительно лучше понимают что такое Православие, чем кое кто из русских по происхождению священников и епископов. Это означает, что русское Православие — это вселенский, а не местечковый феномен, что русские могут нести слово Христово всем народам земли и те с благодарностью принимают это слово от русских проповедников и стараются подражать своим учителям.
 
Поэтому старообрядческий изоляционизм (который, заметим, был изоляцией не против иноверцев латинян, а против своих православных братьев, против никоновой идеи о вселенской миссии русского Православия) для меня неприемлем.
 
 
>У меня в архиве довольно полная, надеюсь,  подборка ваших постингов и статей на разнообразные темы, в том числе и в отношении старообрядчества, где в феврале 1999 г. вы написали следующее: «русский тот, кто ведет себя как русский, а не тот, кто записан таковым в паспорте, и нет более естественной линии русского поведения, чем хранить верность Истинному Православию»... Подписываюсь под каждым словом, но при этом, уважаемый Егор, мыслимо ли отрицать право, действительно русских по поведению и исповеданию веры отцов, старообрядцев«хранить верность Истинному Православию».
 
 
Хорошо. Давайте разбираться с Истинным Православием. Какое именно из течений старообрядчества Вы полагаете хранящим верность святоотеческому Православию? Дело в том, что не существует «старообрядчества вообще» — существуют различные его толки, существенно отличающиеся друг от друга по догматике и каноническому положению. И от Вашего ответа на вопрос зависит мой ответ — почему я не считаю православными пердставителей той или иной старообрядческой группы.
 
 
 
> Забавно и то, если хотите знать, что Лев Николаевич Гумилев тоже был русским по национальности, а кроме этого, верующим православным христианином. Он, по свидетельству его жены, имел духовного отца в Гатчине, регулярно исповедовался и причащался еще с  тех «самых времен» до своей кончины.
 
 
Про национальность Гумилева мне прекрасно известно, равно как и про то, что он регулярно исповедовался и причащался. К сожалению — я не могу сейчас с ходу отыскать то самое интервью Гумилева, в котором он говорил о том, что он русский — и потому православный, а будь он индусом — был бы индуистом. Апеллировать к памяти не могу, а потому оставим пока вопрос о содержании гумилевской религиозности открытым...
 
 
>Сама природа взаимоотношения с людьми утвердила его в необходимости исследования естественных механизмов, обуславливающих этногенез, и привела в конце концов к пассионарной теории этногенеза. Но наиболее знаменательно, и в этом, как мне кажется, особенное значение открытий ученого, он впервые объяснил на примерах межэтнических контактов естественно-природную сущность отрицательного мироощущения, вследствие чего прояснялись причины и смысл противоприродного мышления, и деятельность его носителей, т.н. антисистем. Попросту, вывел на чистую воду разного рода «нежить»:  сектантов, сатанистов, космополитов, шовинистов и проч. Не случайно адепты «белого братства» надругались над могилой Льва Николаевича, осквернили православный крест. Да и сейчас разного рода культурологам и цивилизаторам, последователям Юлиана Бромлея, историческая этнология покоя не дает.
 
 
Это очень эмоционально, но опять же — не стоит думать, что можно быть христианином признавая догматику в религии и не признавая ее в общем мировоззрении. Если мы говорим о «естественно-природной сущности отрицательного мироощущения», то, тем самым, мы
 
1. Признаем ВЫНУЖДЕННОСТЬ, независимость от человеческой воли греховного и богоборческого поведения тех или иных людей. То есть самым существенным образом погрешаем против одного из важнейших догматов христианского вероучения — догмат о свободе воли.
 
2. Делаем Бога прямым виновником зла (ибо сотворил этих людей и «провоцирующий» их лангдшафт такими Бог). Либо принимаем как раз не христианскую концепцию о творении части существ не Богом, а иным, враждебным существом.
 
3. Вводим какую-то иную, нежели деятельность падших духов, причину демонопоклонства и сатанизма.
 
Все эти утверждения могут быть сделаны, но только вне рамок христианского вероучения. Они не являются естественнонаучными, они являются догматическими и прямо противоречат догматам, которые в стандартных учебниках догматики излагаются в разделе «О Боге как Творце и Промыслителе мира».
 
 
> Вы же понимаете, что догматические различия римокатоликов и православных христиан, с одной стороны и ландшафтно обусловленные этнические различия западного и российского суперэтносов — разные области знания: естественные науки и теология не пересекаются.
 
 
Различия западного и восточного суперэтносов совсем не предполагали
 
1. Догматического разделения и отпадения Запада от Православия
 
2. Непримиримой вражды.
 
Вражда Запада к христианскому востоку — это именно лютая ненавистть еретика к Православному, обуянного гордныей к сохранившему смирение перед святоотеческой верой.
 
Не будь догматического разделения различия между западным и восточным суперэтносами были бы не больше, чем различия между суперэтносом восточнохристианским и русским.
 
 
>Тот же Л. Гумилев «к гуманитариям относился с осторожностью. Они много говорят, много выдумывают, не основываясь на истинных фактах, — говорил он. Это очень опасно. Миф — опасная вещь. Он входит в народ, откладывается в родовой памяти, миф наслаивается на миф — получается ложь» .
 
 
«Миф — ложь» — позиция крайне странная и неверная. Особенно кесли учесть, что у самого Гумилева немало есть утверждений «не основанных на истинных фактах» и многократно подвергавшихся самой суровой критике со стороны специалистов.
 
Если уж продолжать строить оппозицию Гумилев — Лурье, то вот Вам фрагмент из текста о политической мифологии армян, с разъяснением того, что такое миф.
 
 
Архаичен ли политический миф?
 
 
 
Если я сразу признала, что мои собственные разработки в области политологии никогда не были свободны от определенной “мифологичности” или, выражаясь точнее, от влияние на восприятие материала определенных культурных комплексов, имеющих совершенно внелогическое происхождение, то можно ожидать, что, определяя исходные посылки данной работы, я вряд ли соглашусь с теми исследователями, которые смотрят на политическую мифологию как на архаичную форму общественного сознания. В частности, мне кажется спорным заключение Т.И. Евстигнеевой, что “в ситуациях кризиса традиционных общественных структур и идеологий, субъективно воспринимаемого массового сознания как распад привычных систем ценностей и моделей поведения, оно не сумев найти опоры для логического анализа и понимания происходящего, как бы извлекает из своих глубин иную архаическую логику.” Скорее, следует утверждать, что такая “нелогичная логика” присутствует в политическом сознании всегда.
 
 
Конечно, развитость политической мифологии у армян легко объяснить кризисным состоянием этноса. В состояние смуты армянский народ он находится по меньшей мере начиная с 1915 года — даты геноцида, приведшего к физическому уничтожению большей части армян и изгнанию остальных из всех армянских вилайетов Турции. Трагедия такого масштаба почти автоматически приводит к делению мира на “они” и “мы”. Эти образы могут конкретизироваться тем или иным способом, даже само понятие “мы” может расширяться и включать тех, кто противостоит  внешним силам, “они”, вместе с “нами”. Одна неопубликованная статья армянского автора имеет посвящение — “народам региональных конфликтов”.
 
 
Однако со странами и народами очень часто происходят события, в результате которых рушатся привычные модели поведения, а люди очень редко могут найти надлежащую точку опоры “для логического анализа и понимания происходящего”. Впрочем, они редко и стараются это сделать. И всегда ли это нужно? Логическое понимание причин и взаимосвязей событий нередко парализует активную деятельность. Политическая мифология прежде всего призвана снять психологический дискомфорт. Это так даже если кажется, что в политической мифологии события излишне драматизируются. Ведь зато в ней резко снижается уровень субъективной неопределенности, что не под силу никакому логическому анализу. Только избавившись от ощущения разлитой по миру опасности, люди способны действовать.
 
 
Если бы после геноцида армяне не сочинили бы свой собственный миф о геноциде, то они не смогли бы жить дальше. И армяне в этом отношении вовсе не оригинальны. Что бы с народом не происходило, мир на этом не кончается, а для того, чтобы народу выжить, важна не столько его способность анализировать реальность, сколько его способность ее рационализировать, то есть, представлять мир посредством определенного искажения и определенной выборочности в восприятии внешней информации наиболее удобным для себя образом.
 
 
Итак, политическая мифология, как я буду ее понимать, призвана рационализировать внешний мир в качестве арены действия конструктивных политических сил. Присутствующее во многих работах толкование ее со знаком “минус” следует считать упрощенным.
 
 
Политическая мифология — специфический ракурс рассмотрения политической реальности, такой, который адаптирует внешний мир к определенному культурнозаданному восприятию и снимает чрезмерный уровень психологического напряжения, всегда возникающий при соприкосновении с реальностью. Политический миф — своего рода компенсаторный механизм, проективная система, позволяющая приспосабливаться к конфликтности и противоречивости политической реальности, пусть даже путем ее некоторого искажения.
 
 
Рационализация такого рода всегда включает в себя некоторые элементы домысла. В данном случае связанность и логичность мифологемы важнее, чем ее буквальное соответствие реальности. Вернемся к этому вопросу ниже, когда будем говорить об этнической картине мира.
 
 
И, подчеркну это еще раз особо, политическая мифология — это часть современной культуры. Впрочем, не удивительно, что у армян она развита особенно сильно. За последний век армяне вынесли такой шквал несчастий, столько зла, которое осталось ненаказанным, что они либо должны были потерять способность к конструктивному действию, либо создать мощную структуру рационализации мира, которая включала бы логичное и более или менее всеохватывающее объяснение причин всех бед и способов им противодействия.
 
 
 
А ведь можно еще вспомнить Лосевское учение о мифе. Тоже был русский православный человек и яркий философ...
 
 
 
 
>Человек не только элемент этноса (природного коллектива в связи с ландшафтом), но и элемент этногенеза (этноса во времени и в связи с преобразованным пространством), иными словами, человек не автономен, а выступает своего рода звеном в цепи поколений из прошлого в будущее, в структуру которого включаются и инстинктивные программы, т.е. подсознание.
 
 
Полностью согласен. Но в отличие хорошо  и подробно проработанного социокультурного обоснования этнического единства, обсонование единства натуралистического так и осталось на стадии набросков, никак не вскрывающих сути проблемы и научны не верифицируемых.
 
 
>Если такая аналогия возможна, человек выступает в роли саморазвивающейся клетки с заданными свойствами, с определенным, генетически обусловленным, поведенческим кодом (стереотипом) и программой относительно целостного организма-этноса, которая нормально работает в случае успешной ее (клетки-субъекта) адаптации. Нарушение хода адаптации реализацию кода и программы может прервать (смерть), «подправить» (неполная семья, болезни и т.п.) или разрушить («чужое» воспитание), тем самым привести к необратимым мутациям и кода, и программы (маргинальность), т.е.
 
 
А вот здесь-то и начинает работать неприемлемость аналогий. Либо речь должна идти не об аналогиях, а о действительном механизме, либо в эту сферу лучше не вторгаться.
 
 
>личное будущее человека не предопределено, имеет определенные степени свободы, (например, Мень — православный священник) но имеет и ограничения, обусловленные этнической принадлежностью (например, Мень — экуменист).
 
 
А вот тут Вы ошибаетесь. И догматически, поскольку предполагается, что всякий ставший православным еврей обязательно станет еретиком. И фактически, поскольку мне известно некоторое количество православных священников из евреев, которые сохраняли строгую  верность Православию и уж точно были враждебны экуменизму. Экуменизм Меня куда в большей степени определялся социокультурным окружением — МП периода лютейшей никодимовщины, когда не быть экуменистом было почти неприлилично и в МП экуменистами были практически все поголовно. Мень внес в экуменическую струю особые нотки, но он никак не был одиночкой в этой среде.
 
 
>Значит, каждая социокультурная концепция, даже если она предельно формализована, может трактоваться и как этническая доктрина выживания в своем, родственном, или чужом этническом поле.
 
 
Ну с такой формулировкой трудно поспорить. Вопрос в том — что за этим стоит.
 
 
 
С уважением,
 
Егор Холмогоров


Ответы и комментарии:


[Форум Rossia.org] [Начало] [Написать ответ]